Часть вторая.

КМБ.

Карантин для нас начинался как нельзя лучше. Не говоря о том что нам повезло и мы мы приехали самые первые, и сдружились командой. Через два дня нас привели на склад вещегово имущества и начали подбирать каждому камуфляж, сапоги, нательное бельё. Выдавал всё старший прапорщик, по фамилии Сараев. Он смешно материл нас когда мы пытались доказать ему что нам не подходит тот или иной размер.
- Бери что даю, а то и это отберу, будешь в трусах одних ходить, пока кто ни будь не соблазниться - говорил он.
После того как все мы получили обмундирование, он привёл нас в небольшое помещение недалеко от склада, как оказалось, это была баня. Мы разделись и толпой залетели в моечное помещение, иначе его назвать просто нельзя. Комната два на два кв.метра. облепленная кафельной плиткой, и четыре душа у стен, плюс два крана и невообразимое количество тазов, составляли поистине впечатляющую картину. Надо добавить ещё что было там очень холодно. От бани я лично ожидал немного большего. Но так как холод не тётка мы быстренько бросились к душам, и началась война за упругие и горячие струи воды. Но продолжалось это не долго. Так как это всё происходило отнюдь не с закрытыми ртами гвалт там стоял порядочный и через несколько минут к нам залетел прапор и начал орать что мы [skiped]!, [skiped]! и [skiped]! И что если мы не заткнёмся на [beep]! Он всех нас [skiped]! на [beep]! Мы поняли сразу. В прапорщике килограмм сто двадцать, когда-то мышц. Ему достаточно будет просто сесть. Несколько минут мы молча продолжали борьбу за место под душем, а потом прапор сказал, что время истекло. Когда мы вышли оказалось что гражданской нашей одежды уже нет. На наши вопросы прапор ответил что её унесли на уничтожение. Прощай мой костюмчик! Но особого переживания у нас не было. Одевшись мы приобрели вид настоящих солдат! Всё новенькое, сапоги блестят. Красавцы, да и только. Если бы мы знали, что как только мы одели форму, мы попали в полное распоряжение ко всем кто носил погоны. Бляхи на наших ремнях, тоже заблестят, в ближайшие несколько дней, стараниями: сержантов - приказными и нашими - физическими. В казарме нам раздали подворотнички, шевроны и иголки с нитками. Сержанты показали нам как нужно пришивать шевроны и подворотнички и мы с воодушевлением принялись за дело. Примерно через час мы уже были полностью укомплектованными бойцами. Потом нас построили и дали книгу, в которой были написаны наши фамилии, нам нужно было расписаться за помывку в бане. Вечером после просмотра информационной программы "Время", нас построили на вечернюю проверку. Выстроив вдоль взлётки в две шеренги, сержанты разделили между собой обязанности. Один из них (Макс Карелин) с серьёзным видом, читал список вечерней поверки, а второй (Дима Меньшиков) ходил перед строем и корчил разные смешные рожи, доводя нас до иступлённого смеха. А Макс в это время орал на нас что бы мы заткнулись и не мешали ему проводить вечернюю поверку. Кончалось это тем, что несколько наиболее активных смеющихся, оставались помогать наряду наводить уборку. Мы с пацанами быстро пробили эту тему и стали становиться во время поверки во второй ряд и предварительно закусывали щёки изнутри. Потом нам зачитали список нарядов. В наряд нас стали ставить только по роте. Первая неделя прошла в изучении уставов внутренней службы. По вечерам в девять часов нас загоняли на обязательный просмотр программы "Время". Вторая неделя для нас началась как обычно с утреннего крика дневального: "Подъём!" Если первые дни я старался спрыгнуть с кровати раньше всех, то теперь я сперва осматривался, протирал глаза, а уже потом потихонечку сползал одеваться. Утро начиналось с двух километровой пробежки по периметру городка и небольшой разминки. Первые дни это давалось с трудом. Особенно в первый день, когда мы выбежали на зарядку, на первом же круге мы догнали роту солдат, которые служили здесь, они передвигались медленным шагом по тому же маршруту что и мы. Смотрели они на нас при этом так, как голодный смотрит на кусок хлеба. Тогда мы не поняли этот взгляд. Много позже мы сами смотрели так на молодое пополнение, которое было, но до нас ещё не дошло. Человек такая непонятная фишка, что это просто жуть. Если первые дни мы молили сержантов прекратить бега, то через пару недель без, утреней пробежки я уже не мог нормально проснуться и придти в себя после сна. После зарядки следовал ритуал заправки и выравнивания кроватей. Смысл в том что на каждом одеяле внизу есть две продольные полосы примерно сантиметров по пять каждая в ширину. Нужно было заправить все кровати так, чтобы когда смотришь на ряд кроватей с боку, эти полосы должны выстраиваться в две прямые полосы. Всё это достигается с помощью мотка ниток и долгих выравниваний и подтягиваний. После этой процедуры наступало время утреннего туалета. Бритьё, мытьё и т.д. В восемь утра мы с песней шли на завтрак. С пением этой песни, у нас сначала вышла небольшая заминка, мы всё никак не могли её выучить. Но после того как один раз вместо столовой нас целый час погоняли на плацу, все слова крепко заложились в нашей памяти. После столовой у нас оставалось, полчаса свободного времени, чтобы привести себя в порядок перед разводом. Без десяти девять нас построили, и мы выдвинулись на плац, где уже стояли, построившись две роты солдат. Тут надо сделать небольшое отступление и пояснить что в этой части, было, всего две роты. Техническая, которая занималась работой на "площадке" и авторота, название которой говорит само за себя. Наш строй поставили чуть-чуть в отдалении от них. Наверное, боялись, что мы их покусаем. Постепенно подходили офицеры и прапорщики. Солдаты рот стояли, переговаривались, о чём-то смеялись, глядя на нас. А мы строя из себя образцовых воинов, застыли как кремлёвские курсанты. Но вот на алее прилегающей к плацу, появился офицер внушительных размеров и в папахе. Все разговоры моментально смолкли, роты подобрались и выровнялись. Из строя офицеров отделился один, вышел на середину плаца перед строем. И громко скомандовал.
- Чаасть! Ровняясь! Смирно! Равнение на середину!
И приложив руку к шапке печатая шаг, направился к приближающемуся полковнику.
- Товарищ полковник ! Часть для развода на занятия и работы построена! Начальник хранения подполковник Мосьпан!
После этого они обменялись рукопожатием и о чём то переговариваясь начали приближаться к строю. Остановившись примерно в центре. Они остановились и полковник громко сказал.
- Здравствуйте товарищи! В ответ секунды три была гробовая тишина, а потом накатываясь как шум набегающей волны общий вдох всего строя и громоподобные раскаты.
-Зддраавиаа!.желлааемм! тоарищщь! поллковник!
Первый раз, услышав это, я испытал, что-то вроде шока. Я не мог понять, как из человеческого горла может вырваться такой звук. Но продолжалось это не долго, вскоре сержанты, используя метод кнута и пряника, научили нас извлекать из наших уст такое же приветствие. Поздоровавшись, полковник начал определять всем задачи на сегодняшний день. Нам выпала доля идти на площадку загружать блоки радиоаппаратуры. Площадка это место хранения военной техники стоящей на консервации. Находилась она в трёх километрах от части в лесу. Добираться до неё предоставлялось пешком. Этот путь сержанты использовали, для того чтобы обучить нас основам строевой подготовки. В частности командам "Рота", "Смирно", и "Равнение направо, налево". Особенно дотошно, мы изучали передвижение строевым шагом. Если кто-то недостаточно высоко поднимал ногу, то мы минутами стояли в позе "Делай раз". Делается это так, прямая левая нога поднимается как можно выше от земли, левая рука оттягивается до отказа назад, а правая находиться в согнутом положении, кулак должен находиться на уровне груди. Попробуйте простоять так хотя бы минуту. Правда, нас стимулировал сержант, который больно пинал по слишком низко висящим ногам. Таким образом, наше обучение успешно продвигалось вперёд. За этим занятием мы добрались до площадки. Там нас заставили расписаться в журнале по технике безопасности, потом разделили на две группы, назначили старших и отправили к складам. Вскоре подъехал маз контейнеровоз. Прапор открыл двери склада и нашему взору, предстала гора из составленных и просто сваленных друг на друга блоков аппаратуры разного размера, но скажу, что самый маленький из них был примерно 50х50х30см. Мы принялись скидывать их в внутрь машины. Прапор с двумя пацанами залез в контейнер и стал руководить укладкой, что б больше влезло. Блоки были тяжелые, и работа продвигалась медленно. Некоторые из них можно было поднять только втроём или вчетвером. Примерно через два часа мы полностью загрузили контейнер. Но наша радость по поводу того, что закончили, длилась недолго, следом подъехал ещё один контейнеровоз. На загрузку этого мы потратили уже больше трёх часов, а нас уже ждал ещё один. У пацанов на соседнем складе была точно такая же ситуация. Закончили мы примерно часов в семь, когда уже стемнело. Блоков в складе как нам показалось, даже не убавилось. Еле волоча ноги, мы отправились в обратный путь до городка. Сержанты тоже устали и больше не донимали нас строевым шагом. А мы от полноты чувств, стали орать на весь лес все песни, которые знали. Так мы дошли до казармы. Там мы попадали на табуретки, и отдались воле чувств, матеря всех, кто отправил нас сегодня грузить эти блоки. На следующий день после развода нас оставили на плацу, заниматься строевой подготовкой. И мы до самого обеда ходили строем по плацу, изучая хитрости хождения, поворотов и разворотов строем. А после обеда нас снова отправили на площадку грузить блоки. Так и повелось, каждый день до обеда мы топтали плац, а после шли на площадку грузить блоки или шпалы. Совмещение нужного с необходимым дало свои плоды. Через несколько недель ежедневных тренировок, мы научились более менее сносно передвигаться строевым шагом и теперь на команду "Рота!" Мы отзывались дружным грохотом сапог. Но это всё внешние стороны нашей жизни, а между тем внутренняя жизнь нашего подразделения также кипела ключом. Спустя неделю после нашего приезда привезли ещё двадцать человек со всех близлежащих регионов. Они то и стали первыми нашими жертвами. Первые дни мы присматривались к ним, выбирая наиболее прошареных. Но, к сожалению таковых, среди них не оказалось. В первую очередь мы возложили на них свои обязанности по уборке помещений и во время нарядов. Потом стали совершать направленные наезды с целью развести попавшее тело на пачку сигарет, которые нам скупо выдавал прапор. Однажды когда мы пришли с площадки дневальный сказал что нам пришли первые письма. Всех рассадили в ленинской комнате и Макс Карелин стал зачитывать фамилии, пацаны подходили и в зависимостип от кого письмо исполняли различные действия. Письма родителей отдавали сразу. Письма от друзей зарабатывались анекдотом. А мне пришло письмо от Маринки. Макс надул его и положил мне на затылок и с размаху ударил по нему ладонью. Бах! Мои глаза чуть не покатились по полу, в ушах зазвенело, я подобрал разлетевшийся конверт и счастливый и пошёл читать. Письмо излучало аромат её духов, она писала что всё нормально и что она готовиться к встрече Нового Года. Прочитав письмо я сел писать ответ, что у меня тоже всё в порядке. Это было первое и последнее её письмо.Через неделю привезли ещё около сорока человек. Они приехали прямо со сборного пункта, где видимо не задержались. У каждого была с собой сумка или рюкзак забитые едой. Сумки у них сразу же отобрал прапор и складировал в своей каптёрке. Весь вечер мы посвятили изучению новичков и довольно быстро подобрали достойные кандидатуры. После завершения вечерней поверки последовала следующая фишка, называется она ,,Рота 45 секунд отбой,, что тут начиналось! Представьте себе сорок человек, одновременно протискивающихся сквозь узкие двери в спальное помещение. Худеньких сметали сразу. Их потом отскабливали дневальные. Мы же, раздеваясь на ходу и бросая всё на свою табуретку, заскакивали на свои кровати. С первого раза мы, по моему никогда не успевали отбиться за сорок пять секунд, хотя мой личный рекорд без укладки формы был пятнадцать секунд. Со второго раза отбиться успели все. Тут началась игра в три скрипа. Смысл в том, что если в тишине комнаты прозвучит три громких звука, снова всех поднимали. На следующее утро нас ожидало невероятное по своей дикости шоу. Прапор выдал новоприбывшим их вещи, предварительно составив себе неплохой стол из их запасов. Что тут началось! Представьте себе картину: Входит парень в комнату с пакетом в руке. Тут же на него как прибойная волна накатывается толпа, схлынув, оставляя после себя обескураженного пацана с ручками от пакета в руке. А толпа, весело пережёвывая трофеи, ожидает следующую жертву. Подумать только, такого две недели назад никто из нас и представить себе не мог. А сейчас как хорошие борзые мы сидели и прислушивались к любому шороху доносившемуся из каптёрки. Вот тут то и определился тот раскол в нашей команде, который наметился в первый день приезда. Серёга Терентьев и Саня Киян отошли к сержантам и о чём-то недолго с ними поговорили. Потом подошли к нам и сказали, что надо и сержантам чего ни будь оставить, они, мол, здесь больше нас хорошей жратвы не видели. Мы с ними нехотя согласились и следующая сумка аппетитно оттопыривающаяся, поехала в сержантский угол на спине Сани Кияна. За ней последовали ещё две. Как оказалось последние. А ещё через несколько минут мы увидали как Серёга с Саней сидят и хавают вместе с сержантами. К ним вскоре присоединились Серёга Штефанский и Саня Артемьев. Нашему возмущению не было предела. После того как они завершили свою трапезу мы отозвали их в сторону для серьёзного разговора. И они нам сказали что здесь каждый крутиться как может и если мы не можем найти с сержантами общий язык, то они не собираются из-за этого страдать. С того дня наша команда, да и весь карантин разделились на два враждующих между собой лагеря. На пацанов и на мужиков. Пацаны это мы, которые бурогозили на сержантов и на офицеров, наезжали на новь прибывших, иногда пополняя ими свои ряды. Мужики это часть нашей команды, перешедшая в услужение к сержантам, начавшие тянуть духанку, уже в карантине. Всего их из нашей команды набралось пять человек и они подтянули нескольких из новь прибывших. Остальные приняли сторону пацанов, и мы до конца карантина собрались в довольно большую группировку. Ещё двое из нашей команды остались сами по себе. Принимая то сторону пацанов то мужиков. Так как сержантам было не выгодно держать в приближённых большое количество человек, ведь с ними надо было делиться, лагерь пацанов быстро обогнал в количестве и качестве бойцовой силы лагерь мужиков. Единственным их преимуществом была поддержка сержантов. Но и это не спасало их от наших постоянных наездов, потому что сержанты ощущая нашу мощь, не стремились влезать с нами в конфликт. А конфликт не заставил себя долго ждать. Вечером во время просмотра программы "Время" я вышел из ленинской комнаты за табуреткой. В коридоре, меня увидел один из сержантов который стоял в наряде дежурным по роте. Он сказал мне вернуться в ленинскую, на что я ему немного резко ответил что успеется. Он немного опешил от такой наглости, но тут же пришёл в себя и сказал, что бы я следовал за ним в туалет. Я пожал плечами и пошёл за ним. В туалете он стал мне втирать, что я ещё молодой так с ним разговаривать и попытался схватить меня за шею, я поднырнул под его руку, одновременно проводя атакующий в печень, он как-то странно хрюкнул и осел. Лицо приобрело такой цвет что я испугался не убил ли я его. Но нет, гляжу, отдышался, заговорил.
- Ну, всё! Только переведут тебя в роту, вешайся.
На это я только усмехнулся, а он, покачиваясь, вышел из туалета. Я думал, будет какое ни будь продолжение, но за вечер ничего не напомнило мне о стычке в туалете. За то следующее утро показало нам, что значит наехать на сержанта. Вместо обычных двух километров мы бегали до тех пор пока даже самые выносливые не стали валиться с ног. На наши просьбы прекратить бега сержанты лишь усмехались и переглядываясь между собой ускоряли темп. Наконец подошло время, идти на завтрак, и мы направились к казарме, еле передвигая ноги. Придя в казарму, мы с удивлением обнаружили, что все кровати заправлены и отбиты. Оказывается, весь состав наших мужиков оставался в казарме, наводить порядок. А ещё через некоторое время к нам подошёл Серёга Терентьев и сказал что бегали сегодня из-за меня, потому что я вчера вечером дёрнулся на сержанта. Ход с их стороны был, конечно, хитрый, чтобы натравить на меня весь карантин, но единственно чего они не учли это мой авторитет среди пацанов. Мы посовещались между собой и решили что не будем поддаваться сержантам ни на йоту, пусть хоть для этого нам придется стереть ноги до колен. На этом всё и закончилось, но отношения с сержантами стали ещё более натянутыми, чем прежде. Вскоре нас стали готовить к принятию присяги. Выдали автоматы и стали учить разбирать, собирать их. Вовчик Колпащиков, с которым мы очень сдружились за это время, разобрал рожок, пружина с диким свистом улетела в расположение, едва не убив при этом одного из пацанов, сколько матов, сложили на наши головы сержанты, мы не считали, но вставлять её обратно заколебались. Потом нам показывали приемы строевого обращения с оружием и правила при стрельбе на стрельбище. Мы с удовольствием тренировались. Но в день, когда нас повели на стрельбище, ударил такой мороз, что пальцы прилипали к металлу. Не знаю, как остальные, но когда очередь дошла до меня, я просто направил ствол в сторону мишени и нажал на курок. Пальцы в тот момент мне были дороже, чем возможность пострелять. Еле дождавшись, когда отстреляются, все остальные и быстро собрав гильзы, мы почти бегом помчались в казарму, потому что ноги внутри сапог уже начали покрываться корочкой льда. В казарме сержанты выбрали нескольких человек для чистки оружия, и они довольные как папуасы, обвешанные автоматами, ушли в оружейную комнату. Остальной народ сержанты построили на взлётке и спросили, кто умеет клеить обои. Так как больше ничего интересного не предвиделось, я подумал, а почему бы и нет и сказал, что я умею, также со мной вышел Женька Ильин, пацан из нашей команды. Нам поставили задачу оклеить обоями коридор на взлётке. Выдали несколько рулонов обоев, две щётки, стремянку, ножницы и целый тазик клея. Надо сказать, что коридор был у нас длинной почти двадцать метров и на стенах висели плакаты армейского содержания к что нам пришлось попотеть, вырезая кусочки и составляя из них мозаичную картину на стенах. Но, не смотря на это, дело у нас пошло быстро и к обеду мы уже оклеили одну сторону коридора. Остальные же в это время наводили ПХД (расшифровывается как парко хозяйственный день) в спальном помещении, сдвинули в одну кучу, все кровати подмели пол и теперь предварительно залив всё видимое пространство пола мыльной водой, с ожесточением скребли, кто щётками кто стёклышками. Так как их было много, дело у них тоже продвигалось довольно быстро. После обеда мы с Женькой продолжили оклеивать коридор. Через два часа мы закончили и приступили к осмотру того, что у нас получилось. В целом всё выглядело неплохо, если не считать того, что верх, там, где обои заканчивались, походил на упавшую лестницу. Но мы быстро нашли выход из этой ситуации. Мы вырезали длинную тонкую полосу и пустили её поверху, во всю длину коридора. Получилось классно. Остальные в это время закончили в спальном помещении и перешли в ленинскую комнату. Поскольку полы там были покрыты линолеумом, то те кто был со щётками принялись оттирать полы, а те кто со стеклами стали скоблить стены. В коридоре в это время тоже происходили странные движения. Весь кафель забросали строганым мылом и залили водой, потом притащили странную конструкцию. Огромную металлическую болванку, с приваренными к ней снизу щётками и длинной ручкой, напоминающую гигантскую швабру. Как нам объяснили сержанты, зовётся это чудо просто Машка. Пацаны стали втроём таскать её от начала до конца коридора, за ней оставалась идеально чистая полоска кафеля. К вечеру казарма сияла чистотой. Правда наша с Женькой полоска, в нескольких местах отклеилась и свисала вниз, но мы быстро устранили этот дефект. После ужина сержанты притащили видак и кассету с записью MTV, и мы прекрасно провели вечер, слушая музыку. Постепенно нам стали надоедать ежедневные прогулки до площадки, а единственной возможностью туда не пойти был способ попасть на работу в другое место. Вот все и стали стараться проявить себя как крутые специалисты в той или иной области. Один заделался писарем так как у него был классный почерк, другой художником и их постоянно с развода отправляли в штаб, оформлять документы. Штефанского и Терентьева отправляли в автопарк работать на технике. Двух человек постоянно забирали на продуктовый склад, протирать колбасу спиртом. Я один раз вызвался помогать делать ремонт в кабинете начальника штаба. Поглотал там цементную пыль один день и отказался. Потом меня вызвали в строевой отдел как компьютерщика, там спросили, что умею, и где работал, я показал и с тех пор, с каждого развода меня забирали в строевой отдел. Печатать. Нашли машинистку! Но всё лучше, чем тягать блоки. Да и поиграть была возможность вечером. Один раз заигрался и пришёл в казарму после вечерней поверки. А меня никто и не спохватился даже. Мог и не приходить. Сержанты долго допытывались, потом, кто за меня ответил на вечерней поверке. Никто так и не сознался. А был ли мальчик? Остальные тоже пытались зашариться, кто как мог. Кто-то сразу же свалил в санчасть со стёртыми ногами и другими болячками. Но всем избежать площадки не удавалось, и эти несчастные возвращались оттуда никакие. Так незаметно пролетел почти месяц. Двадцать седьмого декабря нас привели к присяге на верность Российской Федерации. Нашей команде выдали автоматы и привели на плац. Там уже была собрана вся часть, а также были гражданские. Посередине плаца стоя л стол за которым сидел офицер, чуть подальше стоял второй стол, за которым также сидел ещё один офицер. Нас разделили на две группы по десять человек. Одну группу поставили напротив первого стола вторую напротив второго. Шёл мокрый снег и вскоре наши бушлаты промокли, мы ждали когда всё начнётся Командир части произнёс торжественную речь, которая призывала нас быть патриотами своей страны и сделать всё возможное, чтобы наши враги умерли за свою родину, а также поздравил нас с принятием присяги. Мы проорали в ответ ,,Ура,, и нас стали по очереди вызывать к столам для принятия присяги. Дошла очередь и до меня. Услышав свою фамилию, я как нас учили, положил руку на плечо впереди стоящего, он сделал шаг вперёд и в сторону. Я, вышел из строя, и чуть повернувшись, подошёл к столу. Приложив ладонь к шапке, я отрапортовал офицеру.
- Товарищ капитан рядовой Пушников для принятия присяги прибыл.
Капитан дал мне папку с текстом присяги. Я повернулся к строю и стал читать. - Я рядовой Пушников Максим Владиславович торжественно присягаю на верность своей Родине, Российской Федерации. И т.д.
Прочитав текст, я повернулся к капитану, отдал ему папку и расписался в ведомости за принятие присяги. Он пожал мне руку, и я вернулся в строй. А к столу пошёл следующий пацан. Когда все приняли присягу, командир части ещё раз поздравил нас и поблагодарил за то, что мы пошли служить в армию, как будто нас спрашивали, хотим мы или нет. После принятия присяги мы с пацанами фотографировались у приехавшего фотографа. В казарме нам зачитали новый список вечерней поверки. Теперь весь карантин разделили на четыре взвода. Мы как принявшие присягу стали называться четвёртым взводом. Так как нас уже не имело смысла тренировать на плацу, все работы были наши. Всюду где требовалась дурная солдатская сила, там были мы. И вот настал день тридцать первое декабря. Общими усилиями мы с пацанами наскребли чуть более сотни рублей, и я с Вовчиком отпросившись у сержантов, пошли в магазин и купили несколько бутылок газировки два пакета печенья и пакет сладких сухарей, на этом наши финансы закончились. Потом пьяный капитан который залетел на праздник в наряд ответственным по карантину, выгнал всех на плац и мы три часа занимались строевой. После ужина все стали готовиться к встрече нового года. Я тоже взял мыло, полотенце, пасту со щёткой и пошёл в умывалку, там было полно народу. Все брились, мылись, стриглись. Я разделся по пояс, намочил голову и стал усилено её намыливать. Потом наклонился к раковине чтобы смыть мыло, в этот момент кто-то подошёл сзади и взял меня за бёдра. Я не раздумывая саданул ногой стоящего сзади меня человека. Стоящий в умывалке шум мгновенно стих и я услышал удар человеческого тела о противоположную стену. В умывалке, царила мёртвая тишина, раздумывая, кого же это я двинул, я промыл глаза и повернулся. Все стояли молча глядя как у противоположной стены распластался сержант Макс Карелин, на груди у него чётко отпечатался след моего сапога, сорок шестого размера. Поматывая головой, он поднялся и молча вышел из умывалки, все недоумённо переглядывались, гадая, что же сейчас будет. Но через минуту Макс зашёл и сказав мне, что бы я мерин в следующий раз смотрел кого лягаю, стал отмывать грудь. На этом инцидент был исчёрпан, и я продолжил процесс умывания, но больше никто не рискнул даже пройти мимо меня. В десять часов провели вечернюю поверку, и все зашли в ленинскую комнату смотреть телевизор. В одиннадцать часов внезапно привезли ещё сорок человек. Они попали в самую последнюю партию, не привезли бы их сегодня, в следующий раз их забрали бы только весной. В двенадцать часов мы толпой вывалили на улицу. Сержанты взрывали петарды и зажгли фейерверк, из соседней казармы вывались техническая и автомобильная роты, все кричали ура и поздравляли друг друга с Новым Годом. Потом мы пошли в казарму и наша группировка пацанов, расселась в круг в спальном помещении вкруг на табуретки. Посередине поставили две табуретки и на них выложили печенье и сухари. Бутылки с водой пустили по кругу. Минут через пять со всем было покончено. После этого мы пошли в ленинскую комнату смотреть новогоднюю программу телевидения. В час ночи нас опять проверили и объявили отбой. Так прошла первая встреча Нового Года в армии. На следующий день нам дали выспаться. Подняли уже только в восемь часов. Дальше как обычно была столовая с типа праздничным завтраком, а после столовой объявили выходной день и мы все завалились спать, так весь день и проспали. Второго января после развода нас отправили на площадку. По дороге нам встретился толстый капитан, который спросил, кто хочет идти служить к нему в пожарную команду и остаться в этой части. Надо сказать что все офицеры части усиленно её рекламировали нам и у нас у всех было желание остаться служить здесь, основной упор рекламы делался на то что здесь самая лучшая кормёжка в округе, и надо сказать их реклама сработала, так как мы с самого приезда сюда ещё ни разу не наедались досыта, в нашем представлении другие части представлялись вовсе голодным краем, и понятно, что мы всеми способами пытались остаться здесь. Я Вовчик и ещё несколько пацанов подняли руки, и капитан записал наши фамилии. Придя на площадку, мы как обычно расписались за инструктаж по технике безопасности, который, конечно же, никто не проводил. После этого нам поставили задачу по вытаскиванию блоков из аппаратных кунгов и перетаскиванию их к дороге для загрузки в контейнер. Мы разделились на две группы, одна вытаскивала блоки и выбрасывала их из кунгов, а другая перетаскивала их к дороге. Руководил нами огромный солдат в рваном бушлате. Правда он руководил только наблюдая за нами. Через час мы, утомившись, сели на блоки отдохнуть и он сразу подошёл и спросил, чего мы расселись, я ответил ему, что устали и сели отдохнуть, он сказал, что не хрен отдыхать, а надо таскать блоки. На это я ответил, что ему не до [beep] ли когда мы их перетаскаем? Он подошёл ко мне и дал мне в лоб кулаком, мы все сразу подскочили к нему, и он отступил. Я сказал ему, что я его запомнил, и он ещё пожалеет о своих действиях. Он позвал нашего сержанта и сказал, что бы он сам разбирался с нами. Сержант сказал нам, что бы мы завязывали отдыхать и начинали работать. Мы нехотя повставали и продолжили таскать блоки. Вскоре подъехал контейнеровоз, и нам пришлось ещё и загружать его. Когда мы закончили, к нам подошёл тот солдат и сказал мне, что как только меня переведут в роту мне хана. Я поулыбался ему в ответ, но ничего не сказал. Пацаны сказали мне, чтобы я не обращал на него внимания. Я и не обратил. На следующий день нас отправили грузить шпалы на платформу, стоящую рядом с площадкой. Шпалы были разбросаны вдоль железнодорожных путей в хаотическом нагромождении, мы стали их вытаскивать к платформе и забрасывать наверх, трое пацанов залезли на платформу принимать и укладывать их. Шпалы были тяжёлые, мы вшестером еле поднимали их на платформу. К тому же часть шпал просто примёрзла к земле и мы кувалдами отбивали их. Так мы провели целую неделю. Как-то вечером мы с Вовчиком подошли к подполковнику Мосьпану и спросили, как нам написать рапорт для отправки в горячую точку. Он очень удивился и спросил, зачем это нам нужно, мы сказали, что хотим повоевать. Он завел нас к себе в канцелярию и долго объяснял нам, что это плохая идея и что нечего хорошего нас там не ждёт, в общем, всеми силами направлял нас на путь истинный, а в конце сказал, что без согласия родителей нас никуда не отправят. Это был удар ниже пояса. Вскоре из нашего взвода нескольких пацанов перевели в роты. Забрали Серёгу Терентьева, Саню Артемьева, Артёма Дреслера, Лёху Трошева, Лёху Степанова, Серёгу Штефанского, Дениса Кочегуру и писаря нашего Лёху Кропанёва. Осталось нас совсем чуть-чуть, и мы тоже не могли дождаться, когда нас переведут в роты или в другие части. Вскоре приехали первые покупатели из другой части. Стали вызывать по одному. Меня тоже вызвали. Захожу в канцелярию представляюсь. В комнате кроме нашего прапора двое покупателей в гражданке, у одного из под куртки виднеется мобильник. Опять начались вопросы, что умею чем, занимался до армии, кто родители, и прозвучал один нестандартный вопрос знаю ли я что такое анаша, на что я ответил , что нет не знаю, не курил. Они рассмеялись, и один из них, принялся осматривать меня, смотрел руки, волосы, просил показать язык. Как потом оказалось,… Продолжение »